М.Ю. Трейстер (Бонн) Оружие сарматского типа на Боспоре в I–II вв. н.э.
2. Надгробные стелы Боспора как источник по изучению оружия первых веков н.э.
2.1. «Всаднические» кинжалы с кольцевидным навершием и прямым перекрестьем, длинные мечи и гориты
По подсчетам П.-А. Кройца, изображения коротких мечей и кинжалов с кольцевыми навершиями достоверно видны на 29 стелах, еще в 18 случаях можно предполагать изображение таких мечей на стелах с поврежденной поверхностью или с суммарной проработкой деталей [Kreuz, 2003, S. 200]. Благодаря сведениям, представленным в мое распоряжение П.-А. Кройцем, и собственным изысканиям был составлен список, включающий 52 надгробия, на которых изображены или, возможно, были изображены такие кинжалы. В каталог, прилагающийся к данной работе, включено 75 боспорских надгробий с мужскими фигурами с закрепленными на бедре кинжалами с кольцевидными навершиями (рис. 1–6), а также с всадниками с горитами и луками «скифкого» типа с прикрепленными к ним длинными мечами, которые носились на левом плече (рис. 8, 9), и с горитами или луками так называемого «гуннского» или центральноазиатского типа, которые носились на правом боку (рис. 10). Эти детали более или менее отчетливо видны по опубликованным фотографиям [von Kieseritzky, Watzeinger, 1909; Кат. Ленинград, 1990; КБН-Альбом; Kreuz, в печати], во многих случаях они проверены мною de visu в Лапидарии Керченского музея.
По стилю изображений и характеру надписей все указанные надгробия укладываются в хронологические рамки конца I в. до н.э. — первой половины II в. н.э. [Kreuz, 2003, S. 201]. Подавляющее большинство надгробий найдено в Керчи или окрестностях города или приобретено в Керчи. Редкие образцы происходят из европейской части Боспора (Темир-Гора: кат. № 14; Тиритака: кат. № 53; Порфмий?: кат. № 58; Мирмекий: кат. № 71) и Таманского полуострова (Тамань: кат. № 20, 59 [рис. 9. 3]; Ахилий: кат. № 64; Фанагория: кат. № 70; Фанагория?: кат. № 72).
Рис. 1. Стела Хрестиона, сына Стратоника (кат. №. 1). Керчь, КИКЗ, инв. КЛ-170. 1 — общий вид (фото по: КБН-Альбом 551); 2–4: детали (фото М.Ю. Трейстера)
Представленные на рассматриваемых надгробиях короткие мечи или кинжалы, которые носились на правом бедре (лишь в одном случае как будто бы есть основания предполагать изображение такого кинжала на левом бедре всадника: кат. № 52), имеют, как правило, кольцевидные навершия и прямые перекрестья (рис. 1–7). На некоторых рельефах, как на надгробии Хрестиона (кат. № 1; рис. 1) отчетливо видны боковые лопасти ножен и ремни, при помощи которых кинжалы крепились к бедру. П.-А. Кройц [Kreuz, 2003, S. 200, 201] отмечает наличие подобных коротких лопастей и на рельефах неизвестного происхождения с утраченной надписью из Керченского музея (кат. № 15) и Исторического музея в Москве (кат. № 16) (рис. 5. 3). Выделяется формой своего навершия (зооморфного?) и валиком, обрамляющим по краю ножны, кинжал, представленный на стеле Дафна (кат. № 2; рис. 2. 3; 10. 4). Если исходить из пропорций фигур и того, что наконечники ножен не доходят до колен, длина кинжалов не превышала 30–35 см.
Заслуживает внимания тот факт, что рассматриваемые всаднические кинжалы на надгробиях в подавляющем большинстве случаев не сочетаются с изображениями длинных мечей, которые значительно чаще изображались на боспорских надгробиях — в 67 случаях (вместе с горитами) [Kreuz, 2003, S. 207]. В редких случаях, длинный меч изображается на левом боку у всадника (кат. № 30; рис. 6. 3, 4) и пешего воина (кат. № 9, 39), значительно чаще он изображался пристегнутым к гориту «скифского типа» (см. ниже) (рис. 8, 9). В одном случае в руке у всадника с кинжалом изображено длинное копье (кат. № 6; рис. 4).
2.2. Колчаны и гориты
У всадников с кинжалами, закрепленными на правом бедре, как правило, имеются гориты «скифского типа», подвешенные слева (рис. 3–6), или колчаны с вертикальными трубчатыми отделениями, подвешенные справа (рис. 2).
Гориты «скифского» типа носились на ремне на левом плече. Такой ремень, образующий петлю, изображен на горите, представленном на надгробии первой четверти II в. н.э. (*3 Это надгробие датировалось I в. н.э. (von Kieseritzky, Watzinger, 1909, S. 72). Дата была принята последующими исследователями. Находка в 1982 г. в Херсонесе надгробия внука первого архонта Газурия — Газурия, сына Метродора [Херсонес Таврический, 2004, c. 268, 269, рис. 110], датирующегося 130–140-ми годами н.э. позволила В.И. Кадееву убедительно передатировать надгробие первого архонта — деда. По мнению В.И. Кадеева, оно должно быть датировано более поздним временем, чем предполагалось Кизерицким и Ватцингером, а именно — не ранее второго десятилетия II в. н.э. [Кадеев, 1985, c. 69]. ) первого архонта Херсонеса, Газурия, сына Метродора [von Kieseritzky, Watzinger, 1909, S. 72, Nr. 409, Taf. XXVIII; IOSPE I2, 471; Блаватский, 1954, c. 141, рис. 64; Соколов, 1973, c. 146, 147, № 157; Античная скульптура Херсонеса, 1976, c. 100, № 316; Кадеев, 1981, c. 71, 72, прим. 60, табл. б. н.; Crimean Chersonesos, 2003, p. 160, fig. 10.70; Херсонес Таврический, 2004, c. 268, рис. 109]. За подобный же ремень подвешен на крюк горит, изображенный на стеле Сайя, посвященной синодом, найденной в Керчи на Глинище и датируемой по характеру письма первой половиной II в. н.э. [КБН 88; Матковская, 1983, c. 132, 133, табл. VIII. 1; Савостина, 1983, c. 49; Матковская, 1992, c. 404, табл. V. 2; КБН-Альбом 88; Матковская, 2005, c. 382; KЛ-322]. Аналогичным же образом подвешен и горит, изображенный справа от фигурки юноши, опирающегося на колонку на расписном каменном саркофаге конца I в. н.э. из Керчи [Ростовцев, 1913–1914, c. 379, табл. XCIII.1; Ернштедт, 1955, c. 269, № 1; c. 270, рис. 19; Соколов, 1973, c. 109, рис. 113; Савостина, 1983, c. 47, рис. 3; Cat. Los Angeles, 2007, p. 34, fig. 3.10a] и на росписи склепа Анфестерия в Керчи [Ростовцев, 1913–1914, c. 173, табл. LI. 6; Савостина, 1983, c. 47; Яценко, 1995, c. 188–194; Диатроптов, 2001, c. 68, рис. 17] и склепа 1975 г. в Горгиппии [Alekseeva, 2002, S. 110, Abb. 21].
Рис. 2. Стела Дафна, сына Психариона (кат. № 2). Ст. Петербург, ГЭ, инв. ПАН. 151. 1 — общий вид; 2, 3 — детали. Фото ГЭ
2.2.1. Гориты скифского типа с пристегнутыми мечами
Довольно часто за спиной всадника с кинжалом на бедре рядом с горитом скифского типа видна рукоять меча (кат. № 5, 7–9, 11, 17, 18, 29, 30, 37, 39, 49, 51; весьма вероятно также кат. № 6, 19, 45, 48) (рис. 3. 2; 4. 1; 6). В некоторых случаях, когда на рельефе изображены два всадника, левый из которых показан с кинжалом на бедре, меч, пристегнутый к гориту, полностью изображен у правого персонажа, показанного в профиль влево (кат. № 37). Это же касается всадника, движущегося влево, изображенного на другом поле рельефа кат. № 16 (рис. 5. 2; 9. 4). Еще чаще пристегнутые к гориту длинные мечи представлены полностью на рельефах с всадниками, движущимися влево (кат. № 53–70; рис. 8, 9). Таким образом, список из 8 стел, составленный Н.А. Павличенко [2007, c. 263, прим. 2], может быть увеличен в четыре раза (до 34), причем примерно в половине случаев горит с пристегнутым длинным мечом изображался у тех же всадников, у которых на правом бедре изображен пристегнутый кинжал.
В.А. Горончаровский (2001б, c. 77) считает со ссылкой на стелу кат. № 60, что меч крепился к гориту при помощи поперечного ремня, однако на надгробии кат. № 60 никаких следов такого ремня не наблюдается. Изображенный над горитом ремень, скорее всего, служил для подвешивания горита на плечо. Вероятно, в нем имелась дополнительная петля, в которую мог вставляться меч. Каким-то образом меч должен был фиксироваться к гориту, вероятнее всего на уровне ножен, однако на рельефах детали крепления не обозначены (рис. 8. 2; 9. 2).
Очевидно, что длинные мечи, пристегнутые к гориту, относятся, по крайней мере, к двум различным типам.
Некоторые из них, безусловно, представляют тип мечей без перекрестья (кат. № 64); иногда, в случае хорошей сохранности изображения, очевидно, что такие мечи имели круглые навершия рукоятий, как на стеле кат. № 66 (рис. 8. 1).
Рис. 3. Стела Клеона, сына Клеона (кат. № 5). Ст. Петербург, ГЭ, инв. П.1829.8. 1 — общий вид; 2, 3 — детали. Фото Гос. Эрмитажа
Мечи второго типа имеют перекрестья, характерной формы навершия рукоятей и бутероли, а также вертикальные скобы или пластины на ножнах. Детали меча, изображенного у всадника на верхнем поле рельефа кат. № 60 (рис. 8. 2; 9. 2), заслуживают внимания. Очевидно, что рукоять его несколько изогнута по отношению к клинку, меч имеет прямое перекрестье, в верхней части ножен имеется узкая вертикальная скоба, а бутероль ножен имеет трапециевидную форму. Прямое перекрестие и скобу имеют также мечи, пристегнутые к горитам на рельефах кат. № 16 (рис. 5. 2; 9. 4), 51 (рис. 9. 1) и 56; прямое перекрестье — мечи на рельефах кат. № 58, 61 (рис. 9. 7). Прямое перекрестье и расширяющаяся кверху рукоять с плоским верхним краем различимы на рельефе кат. № 63. Навершие рукояти аналогичной формы — на рельефах кат. № 5 (рис. 6. 1, 2), 7, 11, 17, 29, 30 (рис. 6. 3, 4), 59 (рис. 9. 3), 61 (рис. 9. 7), 62, 67, 69 (рис. 9. 5). Ножны некоторых мечей украшены продольными параллельными валиками (кат. № 69, рис. 9. 5).
На отдельных мечах в верхней части ножен изображается не узкая вертикальная скоба, а гладкая пластина квадратной или прямоугольной формы, занимающая практичеки всю ширину ножен (кат. № 55, 59, 69; рис. 9. 5. 6).
Подобные же изображения длинных мечей с аналогичными элементами присутствуют и на многих рельефах, представляющих пеших воинов, облокотившихся на колонну. Бутероль ножен трапециевидной формы мы видим у длинного меча на надгробии члена синода Сайя, датируемом первой половиной II в.н.э. (КБН 88), а также у воинов, изображенных на надгробиях кат. № 9, КЛ-378, КЛ-395 (найдено в Керчи [Матковская, 1989, c. 54–56, рис. 2]), КЛ-1752 (найдено в 1984 г. на северном склоне г. Митридат [Матковская, 1989, c. 56–58, рис. 3; Матковская, 2001, c. 114, рис. 5]). Узкая вертикальная скоба различима также на мече у стоящего воина на надгробии Басилида, сына Басилида, найденного в Керчи и датирующегося по характеру письма первой половиной II в. н.э. (рис. 11) [von Kieseritzky, Watzinger, 1909, S. 87, Nr. 494, Taf. XXXV; КБН 662; Матковская, 2005, c. 377, 388, рис. 10; КЛ-106]. У юноши, стоящем в такой же позе, изображенном на расписном саркофаге конца I в. н.э. из Керчи, длинный меч подвешен к поясу, причем художник ясно показал, что у меча имеется прямое перекрестье [Ростовцев, 1913–1914, c. 379, табл. XCIII.1; Ернштедт, 1955, c. 269, № 1; c. 270, рис. 19; Соколов, 1973, c. 109, рис. 113; Савостина, 1983, c. 47, рис. 3; Cat. Los Angeles, 2007, p. 34, fig. 3.10a].
2.2.2. Гориты и колчаны центрально-азиатского типа
О том, что на некоторых боспорских рельефах изображены не гориты скифского типа, а колчаны цилиндрической формы из двух отделений и луки составного так называемого «гуннского типа», уже неоднократно писали [Десятчиков, 1972, c. 71, 72, 77; Горончаровский, 2001б, c. 72, 79; von Gall, 2002, S. 405–407]. Колчаны с двумя вертикальными цилиндрическими отделениями изображены у всадников не на трех рельефах, как писал Х. фон Галл [2002, S. 405], а на одиннадцати рельефах, в том числе на семи из рассмотренных выше рельефов, на которых изображены «всаднические» кинжалы (кат. № 2–4; 12, 13, 23, 44) (рис. 10), а также у всадников на более поздних рельефах II в. н.э. без изображения кинжалов: стеле Аполлонида, сына Апатурия, поставленной старшему брату Фарнаку (кат. № 73); на стеле Констанция и Мирмекса (кат. № 75), в том числе на датированном 476 г. боспорской эры (179 г. н.э.) надгробии Агафа, сына Саклея, извлеченного из стены современной постройки в хуторе Приморском близ Фанагории (кат. № 74).
Очевидно, в некоторых случаях на рельефах изображены гориты с тремя отделениями — в крайнем левом находился сложносоставной лук «гуннского» или правильнее — «центрально-азиатского» типа [Хазанов, 1971, c. 30–35; Маслов, 1999, c. 222; Литвинский, 2001, c. 42–58; Никоноров, 2002, c. 281–285] со спущенной тетивой (кат. № 3, 4, 12, 23) (рис. 10. 1–3). Такие колчаны и гориты носят на правом боку в отличие от горитов с луком скифского типа, чаще представленных на рельефах с изображением «всаднических» кинжалов и всегда изображаемых слева (кат. № 5–8, 10, 11, 14, 16–18) (рис. 3–6).
Рис. 4. Стела Артемидора, сына Диоги (кат. № 8). Лондон, Британский музей, инв. GR.1856.7-10.23. 1 — общий вид; 2 — деталь. Фото по: КБН-Альбом 584
В этой связи заслуживает упоминания и надгробный рельеф Матиана, сына Заидара, найденный на Таманском полуострове, поставленный от имени царицы Динамии, на котором изображен всадник с притороченным к седлу справа узким колчаном цилиндрической формы и луком центрально-азиатского типа со спущенной тетивой (кат. № 72).
2.3. Классификация сюжетов с изображением кинжалов, длинных мечей, пристегнутых к горитам, и горитов центрально-азиатского типа на боспорских стелах
Типологически стелы с изображением рассматриваемых видов оружия относятся преимущественно к группе с изображением всадников [Бритова, 1948, c. 53–56; Иванова, 1962, c. 169–180; Матковская, 1983, c. 126–130], в том числе на многоярусных надгробиях [Савостина, 1992, c. 357–386].
2.3.1. Стелы с изображением кинжалов
Кинжалы представлены преимущественно на надгробиях с изображениями всадников (в 47 случаях из учтенных 52, т.е. примерно в 90,5%). По подсчетам П.-А. Кройца, они присутствуют на значительном количестве стел с всадниками (14% — достоверно, 8,5% — предположительно [Kreuz, 2003, S. 207]). Эта цифра теперь может быть несколько скорректирована в сторону увеличения процента стел с изображением кинжалов на стелах с всадниками вообще (рис. 2–6). Значительно реже мы встречаем изображения кинжалов на бедре у стоящих воинов (рис. 1). Если попытаться посмотреть, как распределяются изображения кинжалов на стелах в случае создания более дробной их классификации, получается следующая картина.
Для изображений всадников уникально изображение одного всадника без дополнительных персонажей, которое зафиксировано лишь на надгробии кат. № 23. В других случаях кинжалы у всадников распределяются равномерно (24 и 23 экз.) среди стел с одним всадником и дополнительными персонажами (группа 1) (рис. 3, 4; 6. 1, 2) и двумя всадниками и дополнительными персонажами (группа 2) (рис. 2. 5; 6. 3, 4).
Напротив, гориты центрально-азиатского типа представлены почти исключительно на стелах с двумя всадниками, изображенными один за другим (рис. 2; 10).
Среди стел первой группы количественно выделяются стелы с изображением всадника вправо, за ним — стоящей фигуры юноши с оружием (доспехом) или без него (14 экз. или 26,5% от общего количества стел с изображениями кинжалов) (рис. 3; 6. 1), реже представлены они у всадников вправо, перед которыми изображена сидящая или стоящая женщина (5 экз. или чуть менее 10% от общего количества стел с изображениями кинжалов). Остальные варианты изображений представлены единичными экземплярами.
Рис. 5. Стела с утраченной надписью, предположительно найденная в Керчи (кат. № 16). Москва, ГИМ, инв. 5694/8. 1 — общий вид; 2, 3 — детали. Фото Д.В. Журавлева
Среди стел второй группы количественно выделяются стелы с изображением двух всадников вправо, причем один из них представлен полностью, второй, следующим за ним, — лишь частично (рис. 2; 6. 3). (В ряде случаев основные персонажи дополняются изображением фигур юношей с кубком в руке или сидящей женской фигуры (рис. 5. 1) (15 экз. или ок. 29% от общего количества стел с изображениями кинжалов.) Значительно реже (6 экз., или 11,5% от общего количества стел с изображениями кинжалов) приводятся изображения кинжалов на бедре на стелах с геральдическими композициями из двух всадников, обращенных друг к другу.
2.3.2. Стелы с изображением длинного меча, пристегнутого к гориту
Из учтенных нами 34 стел с изображением длинного меча, пристегнутого к гориту, количественно преобладают стелы группы 1 (20 экз., или около 59% от общего количества стел) (рис. 8. 2). В 15 случаях мечи, пристегнутые к горитам, изображались на стелах с двумя всадниками и дополнительными персонажами (около 44% от общего количества стел) (рис. 8. 1). У пеших воинов горитов с пристегнутыми мечами нет.
Среди стел первой группы, как и в случае с изображениями кинжалов, количественно выделяются стелы с всадником и стоящей за ним фигурой юноши с оружием (доспехом) или без него (9 экз., или ок. 26,5% от общего количества стел), а также сцены с всадником и сидящей перед ним в кресле женщиной (рис. 8. 2), в том числе с дополнительными персонажами (6 экз.). Отметим единичный случай с изображением всадника влево, перед ним стоящий юноша со скрещенными ногами, опирающийся на колонну (кат. № 59) — такие сцены с изображением кинжалов нам не известны.
Среди стел второй группы количественно выделяются стелы с изображением двух всадников, причем один всадник представлен полностью, второй, следующим за ним, — лишь частично (рис. 8. 1) (12 экз., или ок. 35% от общего количества стел). Значительно реже (3 экз., или ок. 9% от общего количества стел) присутствуют изображения длинных мечей, пристегнутых к горитам, на стелах с геральдическими композициями из двух всадников, обращенных друг к другу.
2.3.3. Стелы с изображением горитов центрально-азиатского типа
Гориты с луками или колчаны центрально-азиатского типа представлены на 11 стелах, причем только у всадников (рис. 10). Особенностью является изобра жение горитов в двух случаях на стелах с одним всадником без дополнительных персонажей. Среди двух других групп сюжетов, характерных и для стел с изображениями кинжалов и длинных мечей, пристегнутых к горитам, чрезвычайно высок процент стел второй группы с двумя всадниками с дополнительными персонажами (8 экз., или ок. 73% от общего количества стел), и лишь одна стела представляет одного всадника с юношей с кувшином в руке (кат. № 73). Среди стел с двумя всадниками абсолютно преобладают стелы, где один всадник изображен полностью, второй, следующим за ним, — лишь частично (7 экз., или ок. 64% от общего количества стел), тогда как доля стел с геральдическим изображением двух всадников очень низка (1 экз., или 9% от общего количества стел).
Рис. 6. 1, 2: стела Клеона, сына Клеона (кат. № 5). Детали. Ст. Петербург, ГЭ, инв. П.1829.8. Фото Гос. Эрмитажа. — 3, 4: стела Агафуса, сына Гезуса (кат. № 30). Детали. Керчь, КИКЗ, инв. КЛ-356. Фото М.Ю. Трейстера
2.3.4. Предварительные выводы
При попытке корреляции изображений различных видов оружия на боспорских стелах, в случае более дробной классификации сюжетов, проявляются определенные закономерности. Если распределение изображений кинжалов и длинных мечей, пристегнутых к горитам, более-менее близко, то в случае с изображениями горитов и колчанов центрально-азиатского типа бросается в глаза преобладание таких изображений на стелах с двумя всадниками, один из которых, следующий за главным персонажем, изображен лишь частично.